Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]

ГЛАВА XVII

МЫ ОЧУТИЛИСЬ в большой восьмиугольной комнатке, с роскошно убранными серебристыми стенами.

– …и моя бабушка, – закончил Руфо.

– Да не «Императрица», – запротестовала Стар. – Глупое какое-то выбрали слово.

– Достаточно точное.

– А что касается другого, так это моя беда, а не вина. – Стар уже не выглядела усталой, вскочила на ноги и, когда я встал, обняла меня одной рукой за талию, другой сжимая Яйцо Феникса. – Ох, как я счастлива, дорогой! Какая удача! Добро пожаловать домой, Герой мой!

– Куда? – Я что-то отупел – слишком много зон времени, слишком много мыслей, слишком быстро.

– Домой. Ко мне домой. Теперь это и твой дом, если придется по душе. Наш дом.

– Э-э, понятно… моя Императрица.

Она топнула ногой. – Не зови меня так!

– Подобающей формой обращения, – сказал Руфо, – является «Ваша Мудрость». Не правда ли, Ваша Мудрость?

– Ой, замолчи, Руфо. Поди принеси нам одежду. Он покачал головой.

– Война окончена, и я только что со всем рассчитался. Принеси сама, бабуля.

– Руфо, ты невыносим.

– Сердимся, бабуля?

– Рассержусь, если не прекратишь называть меня бабулей. – Она вдруг передала мне Яйцо, обняла Руфо и расцеловала его. – Нет, бабуля на тебя не сердится, – мягко сказала она. – Ты всегда был проказником, и я никогда не забуду, как ты подложил мне в кровать устриц. А вообще-то, твоей вины тут нет – это у тебя от бабки. – Она поцеловала его еще раз и взъерошила челку седых волос. – Бабуля тебя любит. И всегда будет любить. Не считая Оскара, я считаю тебя почти совершенством – за исключением того, что ты невыносимое, лживое, избалованное, непослушное, непочтительное создание.

– Это уже лучше, – сказал он. – Собственно говоря, я такого же мнения о тебе. Что ты хочешь надеть?

– Ммм… достань всего понемножечку. У меня так долго не было приличного гардероба. – Она повернулась ко мне. – Что бы ты хотел надеть, мой Герой?

– Не знаю. Ничего не знаю. То, что вы сочтете подходящим… Ваша Мудрость.

– О, дорогой, пожалуйста, не называй меня так. Никогда. – Она вдруг чуть не расплакалась.

– Хорошо. Как мне тебя называть?

– Ты же дал мне имя – Стар. Если уж тебе нужно звать меня как-то по-другому, ты мог бы называть меня «своей Принцессой». Я не Принцесса и не Императрица; это неверное толкование. Но мне нравится быть «твоей Принцессой», так, как ты это произносишь. Или можно говорить «попрыгунья» или что угодно из множества названий, которые ты мне давал. – Она очень спокойно подняла на меня взгляд. – Совсем как раньше. Навсегда.

– Попробую… моя Принцесса.

– Герой мой.

– Но, кажется, есть много такого, чего я не знаю. Она перешла с английского на невианский.

– Милорд муж, я желала рассказать все. Я мечтала открыться вам. И милорд узнает все. Но меня терзал смертельный страх, что если милорд узнает слишком рано, то откажется сопровождать меня. Не к Черной Башне, а сюда. В наш дом.

– Может, это был и мудрый поступок, – ответил я на том же языке. – Но я уже здесь, миледи жена, моя Принцесса. Пришла пора рассказать. Я этого хочу.

Она снова перешла на английский.

– Расскажу я, расскажу. Но на это потребуется время. Не сдержишь ли ты свое нетерпение самую малость, дорогой? После того, как долго – так долго, любовь моя! – терпел и верил мне?

– Ладно, – согласился я. – Потерплю еще. Только слушай, я в этом районе улиц не знаю, мне потребуется подсказка. Вспомни, как я ошибся у старины Джоко только из-за незнания местных обычаев.

– Да, дорогой, я этого не забуду. Да ты не волнуйся, здесь обычаи простые. Примитивные сообщества всегда сложнее цивилизованных – а это общество не примитивно.

Тут Руфо свалил к ее ногам огромную кучу одежды. Она отвернулась, все еще не выпуская моей руки, и с крайне сосредоточенным, почти обеспокоенным видом приложила к губам палец.

– Тут надо подумать. Что же мне делать?

«Сложность» – понятие относительное; я кратко опишу лишь основные черты.

Столицей Двадцати Вселенных является планета Центр. Только Стар была не «Императрицей», и это не империя.

Я в дальнейшем буду ее называть «Стар», так как у нее была сотня имен, и я буду говорить об «империи», потому что точнее слова не подобрать, и буду упоминать «императоров» и «императриц» – и в их числе Императрицу, мою жену.

Никто не знает, сколько существует Вселенных. Теоретически пределов нет; всякие-разные возможности неограниченного числа сочетаний «законов природы», каждый пакет соответствует своей собственной Вселенной. Но это всего лишь Теория, и бритва Оккама здесь слишком тупа. Все, что о Двадцати Вселенных известно, это то, что открыто их двадцать, что в каждой действуют свои законы и что у большинства из них есть планеты или иногда «места», где живут люди. Что живет в других местах, я даже и говорить не стану.

В Двадцати Вселенных существует много настоящих империй. Наша Галактика нашей Вселенной располагает своими звездными империями – и все же наша Галактика столь огромна, что наше человечество может так и не повстречаться с другими, если не использует Врата, связывающие Вселенные. У некоторых планет существование Врат не установлено. У Земли их много. Только в этом и заключается ее значение: в других отношениях она расценивается как окраинные трущобы.

Семь тысяч лет назад родилась идея о том, как справляться со сверхмасштабными политическими проблемами. Начало было скромным: как можно управлять планетой, не губя ее. Среди народа этой планеты было немало опытных кибернетиков, но в основном развиты они были не больше, чем мы сейчас; все еще стреляли из пушек по воробьям и попадали под колеса. Выбрали эти экспериментаторы выдающегося руководителя и постарались помочь ему.

Никто не знал, почему этот тип так удачлив, но удача была, и этого было достаточно; теория их мало волновала. Они предоставили ему в помощь кибернетику, записав для него все кризисные моменты своей истории, все известные подробности, что было сделано, и результаты каждого, причем все было построено таким образом, что он мог на это полагаться почти так же, как мы полагаемся на собственную память.

Это принесло плоды. Со временем под его наблюдение перешла вся планета – то был Центр, тогда еще под другим именем. Он не правил ею, а только распутывал сложные случаи.

Все, что этот первый «император» сделал хорошего или дурного, было также записано для опоры его преемнику.

Яйцо Феникса – это кибернетическая запись опыта двухсот трех «императоров» и «императриц», большинство которых «управляло» всеми известными Вселенными. Как и складничок, внутри оно больше, чем снаружи. В рабочем виде по размерам оно напоминает скорее Великую Пирамиду.